Шоу Джонатана Росса

Сегодня в студии Джонатана Росса собрались Тим Бертон и Джонни Депп.

Росс: Тим, уже ведь двадцать лет прошло после вашего первого совместного с Джонни фильма «Эдвард Руки-ножницы»?

Тим: О, одна журналистка недавно сказала, что мы вообще работаем вместе уже десять десятилетий.

Росс: Тим, а как ты нашел Джонни на роль Эдварда?

Тим: Я никогда не смотрел телесериал «Джамп Стрит», но я знал о Джонни. Поэтому когда я встретил его, я понял, что он как раз этот персонаж. Его всегда неправильно воспринимали, просто как парня с плаката. Но он был другим. Он был именно тем, кем был Эдвард Руки-ножницы.

Росс: Джонни, но ты ведь был кумиром подростков благодаря роли в «Джампе».

Джонни: Да, продюсеры не покладая рук работали над этим. Этого парня, которого я играл, засовывали буквально везде. Меня представляли в ложном свете. А я был просто актером, выполняющим свою работу.

Росс: Поэтому ты так резко сменил направление своей деятельности после «Джампа»?

Джонни: Да. Знаешь, я просто всегда хотел идти своим путем, а не быть чьей-то собственностью.

Росс, подшучивая: Ух ты, Джонни, да твой голос звучит прям как у настоящего взрослого мужчины, а не как у твоих персонажей!

(зал смеется, Тим без энтузиазма реагирует на юмор Росса).

Джонни: Да, порой я бываю взрослым мужчиной.

Росс: Джонни, а что означает на твой взгляд понятие «странный человек»?

Джонни: Меня самого обвиняли в странности.

Росс: Ты любишь быть немного странным?

Джонни, указывая головой на Тима: Я люблю идти тем, путем, который выбираю я.

Тим, указывая на Джонни большим пальцем: Он странный!

Росс: Тим, тогда расскажи ты о странных сторонах жизни.

Тим: Ну… А что такое странность?

Росс: Это вы двое!

(все в зале смеются, включая Тима и Джонни)

Росс: Ну тогда расскажи, почему вам комфортно вместе работать?

Тим: Джонни всегда интересно пробовать что-то новое. К тому же, он никогда не играет в фильмах самого себя. Ведь он не просмотрел ни одного фильма, что мы с ним сняли.

Джонни: Я не могу выносить их.

Росс: Почему же? Ты не считаешь себя привлекательным или тебе не нравится твоя игра?

Джонни: Я предпочитаю опыт от создания фильма уносить с собой. Но «Алису в Стране чудес» я хочу посмотреть. Ведь это Тим. В этом фильме его искусство зашло как нельзя далеко.

Тим: Я смотрел двадцать версий фильма, и все они буквально пытались передавать историю. Поэтому казалось, что слишком много абсурда. Здесь же совсем другая основа. Я помню образы Кэролла… Чеширский кот, Шляпник – вот на эти культовые персонажи мы и делали акцент. Когда что-то говорит тебе «выпей меня», «съешь меня», а ты и не знаешь, что это, но ешь и пьешь – с политической точки зрения это абсолютно некорректно. Именно поэтому история Кэрролла до сих пор продолжает взрывать мозг. Вдохновение для съемок я черпал на подсознательном уровне у художников и музыкантов.

Джонни: Шляпник – он не просто тронут безумием, он сбит с толку им! Если ты сошел с ума и не подозреваешь об этом – это одно, но если ты осознаешь, что безумен, - это уже драма. Мы попытались представить Шляпника как кольцо настроения в человеческом облике. Начиная с жуткой свирепости, он переходит к депрессии, а затем к полнейшему легкомыслию.

Росс: На мой взгляд, Джонни, это твоя самая лучшая роль.

Джонни: Ооооо, спасибо!

(Показывают фрагмент из «Алисы»)

Тим: Я ведь только закончил его! Они буквально вырвали фрагмент из твоих холодных рук.

Росс: Ты действительно только закончил фильм? Буквально на прошлой неделе?

Тим, изящно демонстрируя свои ладони: О, да. Мои руки до сих пор пахнут химикатами.

Росс: А как изменились ваши отношения с появлением детей?

Джонни: Теперь Тиму, чтобы я снимался в его фильмах, можно меньше за меня сражаться.

Тим: Впервые это случилось с «Чарли», когда у меня спросили сами представители студии: «А как же насчет Джонни?».

Росс: Но, Джонни, ты ведь всегда играл чудаков в кино.

Джонни: Нет, определение было – кассовый вредитель. Меня так называли.

Росс: А расскажи о первых реакциях на поведение Джека Воробья представителей Диснея.

Джонни: Они были явно расстроены. Все происходило в огромном конференц-зале. И было так странно сидеть и обсуждать со взрослыми людьми то, сколько всяких штучек у него должно быть в волосах, сколько именно у него золотых зубов и так далее. Все было очень странно.

Росс: Должно быть, ты глубоко поверил в Джека Воробья.

Джонни: Я играю только тех персонажей, которых я знаю, в которых я сам верю. Ведь если вам этот парень не понравится, то вы не станете платить мне.

Росс: А что с проектом четвертой части пиратов?

Джонни: Мы уже работаем. Сценарий есть. Правда, режиссер будет другой. Им станет Роб Маршалл, только что выпустивший «Девять». Он, кстати, делал «Чикаго».

(Джонни, почесывая нос, смотрит на Тима)

Тим, указывая пальцем на Джонни с хитрым лицом диснеевского зверька: так, значит, это будет мюзикл!

Росс: О, давайте поговорим на музыкальную тему. Джонни, ты играешь на гитаре?

Джонни: Да.

Росс: А ты пел на сцене?

Джонни: Нет.

Росс: А тебе понравилось петь в «Суини Тодде»?

Джонни: Нет. Я чувствовал невероятный дискомфорт. Впервые выйти к микрофону в сорок лет.

Росс: А расскажи про танец Фадервакен. Он был сгенерирован на компьютере?

Джонни: Мои врачи мне советуют держаться подальше от Фадервакена. Может быть, Тим вам немного покажет его…

Тим, гладя себя сзади по шее: Я не могу вращать свою голову на 180 градусов.

Росс: А что насчет документального фильма о Ките Ричардсе?

Джонни: Мы с Тимом поговаривали об этом в течение нескольких лет. И наконец-то появился нужный момент, и мы сделали первый взнос. Мы сидели вместе, выпивали, переодевались и разговаривали о жизни Кита за эти годы. Мы провели пять экстремально хороших дней. Это было просто невероятно.

Росс: Тим, при просмотре фильмов тебя, как режиссера, посещают мысли, что ты никогда бы не снял такое?

Тим, кривясь: Нет. Меня волнуют только мои фильмы. Но успех Джонни в других фильмах позволил мне снова работать с ним.

Росс: А вы всегда на одной волне во время работы над проектом?

Джонни: Да, вплоть до пометок в сценарии. Мы садимся вместе и обсуждаем сцены, персонажей. Сравнивая иногда наши пометки в сценарии, мы всякий раз убеждаемся, что они полностью совпадают. Так было со Шляпником. Я принес Тиму эти странные акварельные рисунки, как, на мой взгляд, должен выглядеть Шляпник. А у Тима оказались очень близкие к моим наброски.

Росс: Вы действительно можете невербально общаться друг с другом?

Джонни: Да, действительно. Это просто невероятная система наших условных знаков. Так было с Эдвардом. Тим определенным образом поворачивал голову, делал странные движения руками вот так *жестикулирует в стиле Тима*, и я отвечал: «Да, я понял».

(Тим и Джонни начинают наперебой рассказывать истории о том, как другие не могут понять, о чем они общаются друг с другом)

Росс: Джонни, ты часто выпиваешь?

Джонни: Постоянно.

(Тим неспешно кивает)

Росс: И тебя это не смущает?

Джонни: Нет, не смущает. Меня это делает счастливым.

Росс: Тим, а ты любишь выпить?

Тим: Да, так же, как и Джонни.

Росс: В ваших совместных работах всегда присутствует уверенность.

Тим: Да. Как угодно назови это – уверенность, или выносливость, или глупость. Это просто желание делать то, что хочется. И мне повезло в этом с самого начала, с фильма «Руки-ножницы». Ведь представители студии не слишком одобряли его. Но после «Бэтмана» мне выдалась возможность снять низкобюджетный фильм. И я воспользовался этим шансом делать то, что хочу я.

Росс: Тим, ты в основном живешь в Англии?

(Тим утвердительно кивает)

Росс: А ты, Джонни, во Франции?

Джонни: Да, во Франции. Но знаешь, твое «в основном» - это скорее не жизнь, а сплошные переезды.

Росс: А почему Франция, а не Англия?

Джонни: Франция, да вообще жизнь в Европе дает мне возможность быть проще, быть отцом и растить своих детей. Мы живем на Юге Франции, и там нет фильмов, нет обсуждений, нет ничего. Там реально можно чувствовать себя простым и свободным.

Росс: А правда, что в Лос-Анджелесе все решают деньги, даже в ресторанах и школах?

Джонни, кивая: Абсолютно. Куда бы ты ни пришел.

Росс: Джонни, а правда, что у тебя есть свой виноградник?

Джонни: Нет, конечно. Французы никогда бы не позволили. У меня нет своего виноградника.

Росс: А вы проводите время вместе просто так, без совместных проектов?

(Тим молчит, Джонни утвердительно кивает)

Росс: Тим, ты живешь с Хеленой Бонем Картер, и у вас двое прекрасных детей.

Тим: Да.

(Джонни и Тим переглядываются)

Росс: Ну вы общаетесь: выпивка, рыбалка, боулинг, магазины, все такое?

Тим: Танцы на льду. И синхронное плавание.

Джонни: Да, точно! Синхронное плавание.

(Росс молча продолжает ждать ответ на поставленный вопрос)

Тим: Да нет же. Я имел ввиду, что когда работаем, мы и так постоянно видим друг друга.

Джонни: Да. Когда вместе окажемся в одном городе, что-то типа того.

Росс: Вы отдыхаете вместе?

(Джонни теребит бородку и посматривает на Тима)

Тим: Я вообще-то с семьей своей отдыхаю. Если бы я отдыхал с Джонни, я бы нажил себе неприятностей.

(Джонни, закидывая голову назад, смеется и теребит бородку. Тим смеется нервным сценическим смехом)

Росс, подыгрывая: Я звоню тебе и спрашиваю: «А чем это ты занимаешься?»

Тим, подхватывая: А я тебе отвечаю: «Отдыхаю на Багамах с Джонни…»

Росс: Тебе нужно отдыхать с ним и с его семьей, а свою оставлять дома…»

(все смеются)

Росс: Для вас, наверно, проводить вместе время – это как продолжение работы?

Джонни: Мы придумываем всякие странные вещи, типа телешоу «Джакузи Мартина Ландау». Мы сами его придумали.

Росс: Мартин Ландау, это тот самый, что работал с вами в Эд Вуд? А что за джакузи?

Тим: Это такое ток-шоу у нас. Я придумал проводить его прямо в джакузи. Гость сразу приходит голым – и в джакузи!

Росс: О, я бы хотел принять участие!

(все смеются)

Росс: Я слышал от нескольких людей мысль о том, что персонажей, которых вы делаете вместе, это в какой-то мере сам Тим.

Тим: Когда ты работаешь над чем-то, ты в некоторой мере хочешь, чтобы это было тобой. Поэтому ты вносишь частичку себя, актер – свою частичку, это и называется сотрудничеством. Да, в персонажах есть что-то, что чувствует Джонни, что я чувствую. В этом и есть смысл творческого союза.

Росс: Джонни, ты всякий раз в своих персонажах пытаешься изобразить Тима?

Джонни: Нет-нет. Я просто каждый раз пытаюсь удивить его.

Тим: Удивлять людей – это моя работа.

Росс: Джонни, расскажи нам о Марлоне Брандо.

Джонни: Это невероятный актер. Он был для меня и замечательным учителем, и замечательным другом, и замечательным источником знаний. Я всегда чувствовал его поддержку. Я мог обратиться к нему за любой помощью.

Росс: Ты прислушивался к его советам?

Джонни: Да. Он всегда давал важные советы. Однажды, увидев меня в ток-шоу, на котором мне задали вопрос о моих детях и я стал отвечать, он позвонил мне и резко сказал: «Не нужно рассказывать о своих детях». Вообще, Марлон Брандо стал легендой. Его имя «Марлон Брандо» давно превратилось просто в «Марлон». Он был фантастическим. С ним мне было невероятно легко общаться. Он – один из самых забавных людей, с которыми мне довелось встретиться.

Росс: Тим, а как тебе работалось с Джеком Николсоном на съемках «Бэтмана»?

Тим: Мне повезло, это было сюрреалистичное кино. Что действительно запомнилось, так это манера Джека выражаться. На съемках первой сцены я дал ему простое указание: «Выйди из ванной». А он ответил *Тим начинает говорить устрашающим голосом*: «Ууууу, я сделал уже более ста фильмов, а ты – всего два». Он тогда меня этим почти убил.

Росс: А какие у вас творческие планы на будущее?

Джонни: Я снимусь в паре фильмов, а затем снова вернусь к работе с Тимом.

Росс: Вашим следующим совместным проектом станут «Мрачные тени»?

Тим: Да, они. Это была сверхъестественная мыльная опера на телевидении. И дети специально оставались днем дома, чтобы посмотреть этот черно-белый сериал. Пожалуй, это самое странное телешоу из всех, что я когда-либо видел.

Джонни: Да, прям готическая мыльная опера.

Тим: На мой взгляд, это самая худшая операторская работа. На лица актеров садились мухи, но они играли дальше.

Росс: У тебя есть шанс повторить это.

Тим: О, я заполню всю комнату мухами, если актеры не захотят их себе представлять.

Росс: А отказывался ли когда-либо Джонни сделать что-то по твоей просьбе? В «Суинни Тодде» он уже спел, Фадервакен станцевал.

Тим: Это вопрос к нему, а не ко мне.

Джонни: Больше всего я боюсь танцевать. Это, пожалуй, самой некомфортное для меня.

Росс: Джонни, а ты мог бы сыграть в романтической комедии?

Джонни, скривившись: Нееет. Я не сделаю этого. Мне предлагали пару раз, но я все время отказывался.

(Тим во время слов Джонни тоже кривится)

Росс: Вы планируете продолжать ваш творческий союз?

Тим: Пока Джонни продолжает не смотреть наши фильмы, у меня есть все шансы продолжать с ним работать.

Росс: А ты, Джонни?

Джонни: Я всегда жду от Тима предложений.

Росс: Тим – твой любимый режиссер?

Джонни: Конечно. Предложения от Тима – это как вернуться домой. Это… Это…

(Тим, шмыгая носом и вытирая несуществующие слезы со своих щек, делает вид, что до слез растроган. Джонни лезет в карман, но не найдя там ничего, протягивает Тиму красный платок из нагрудного кармана. Тим еще раз «вытирает слезы» платком)

Тим: Я так растроган. Спасибо, Джонни!

(Тим рассматривает платок и кладет его на диван около себя. Там платок Джонни и остается лежать после того, как студия пустеет).