Алиса в стране чудес, 2010 - Павел Губарев

Жаль, безусловно, что нельзя запустить тухлым яйцом в экран кинозала: прервут сеанс, выведут под локотки, штрафанут. А так хочется!...

Дуэт Депп-Бёртон словно возник в столбе света, чтобы перенести на экран "Алису": это было ясно уже заранее, когда мы увидели "Труп невесты". А в "Чарли и шоколадная фабрика" был преподнесен образ сумасшедшего шляпника. Поэтому, когда появилась весть о съёмках "Алисы", все восприняли ее, как само собой разумеющееся, радостно потирали ладошки, проглатывая набегающую слюну и таращась на пробные кадры из фильма.

Дождались

И не подумать, что это провал: картинка по-бёртоновски затейлива и распрекрасна. Персонажи тоже успешны: и чокнутый на всю свою голову Шляпник, и визжащая, как будто ее режут, Королева, и кликушеский Кролик. В хорошо знакомое сюрреалистичное пространство кэрроловской книги художник добавил мрачной краски, придав ей свой фирмовый жутковато-нездоровый оттенок. Так что все составляющие в наличии, ничего не вырезали.

Зато добавили. Сюжет! Погоню! Войну зла с добром!

Злодеи. Негодяи. Мерзавцы.

Книга об Алисе не подходила ни под какой постулат просто потому, что вся была из насмешек над канонами, карикатур на здравый смысл, войны со словарными терминами, игр с правилами и логикой. Потому не было отродясь у Алисы "особой миссии", а у персонажей - никаких "первопричин", потому что их быть не могло. Собственно, в книжке вообще нет повествования, она сама пародия на описание.

Но наши два подающих большие надежды Траляля и Труляля (Депп и Бёртон) то ли не сумели, то ли не захотели преподнести нам целых два часа высокопробной кэрроловщины. Вместо ее мы увидели что угодно: то ли "Нарнию", то ли "Волшебника изумрудного города", то ли "Властелина колец". В общем, серенькое такое, обычное фентези. Поверх всего этого толстущим слоем размазана каша из, до боли знакомых книжных изречений. И уже в этой каше затонули кроличьи ушки, лоскуты шляпы сумасшедшего шляпника, фигуры с шахматной доски и всё такое иное. Выглядит это неуклюже, как будто платьишко маленькой Алисы с трудом натянули на сияющий железом скелет Терминатора.

Два часа зритель, прекрасно помнящий книгу, страдает от всего этого мучительной болью: там, где ты надеешься услышать знакомую билебердистскую шутку, вдруг слышишь будничный голлливудский избитый штамп. Безумный шляпник падает в обморок от слова "бред", Чеширский кот изображает экскурсовода, вместо того, чтобы направить Алису по всё равно какому пути, а гусеница издает заумные реплики, совсем как магистр Йода. Из пародийного подражания эпосу (стих про Бармаглота) перемясорубили на собственно эпос! Такое впечатление, что читатель-зритель с XIX-го века не только не обрел еще больше ума, но снова откатился до уровня полузабытых баллад, пародируемых Кэрролом.

Отдельным пунктом обвинения я бы предъявил то, что персонажи совсем недурно орудуют логикой. Чего-то там себе мыслят: Труляля и Траляля беседуя, упоминают, что "Алиса была обычного размера, но глотнула уменьшайки, чтобы пролезть в дверь". И что же это за кэрроловские герои? Сюрреалистические атрибуты повествования, которые возникали то здесь, то там, очень в духе нервного сна, в фильме превратились просто в магические талисманы.

Что-то совсем не по себе становится от этого ещё до того, как досмотришь кино до половины. Возникает страшное озарение: а ну как в конце просмотра Алиса положит на лопатки Самого Главного Злодея и избавит от бед мир? Ну, так оно и получается. Алиса верхом на верном Брандашмыге несется с мечом Хатори Ханзо (исправлено) вострым мечом и голова (ува-ува) падает с плеч Бармаглота.

Это не упоминая о том, что наша Алиса вместо того, чтобы засыпать непоседливыми вопросами, совать свой носик, куда не следует и творить наивные стишки, занимается тем, что как крошечный, но смелый хоббит, выказывает характер, храбрость и силу воли. Только это для пущей важности в фильме именуется "булатность".

Несчастная Алиса!

- Слова совсем не те! - сказала бедная Алиса, и глаза у нее снова наполнились слезами. - Значит, я, все-таки, Мейбл! Придется мне теперь жить в этом старом домишке. И игрушек у меня совсем не будет! Зато уроки надо будет учить без конца.

Точнее и не выразишься.